Арциховский А.В. Раскопки на Славне в Новгороде 9

Среди железных изделий представлены все основные категории. Выше уже упоминался кузнечный молоток, найденный вместе с кри­цами и стратиграфически датируемый 1335 г. (РГ-7, длина 0.14 м). Боек у него прямой и плоский, обух раздвоен и слегка загнут вниз, рукоять у него железная, т. е., точнее говоря, железный штырь, на который надевалась деревянная рукоять. Молотки в археологических материалах редки, мне в свое время при­шлось дать перечень их находок и типологиче­скую характеристику,⁴⁸ это избавляет меня от сопоставлений здесь, тем более, что точ­ных аналогий нет. Раздвоенный обух у нас до описываемой находки не встречался (рис. 19а).

Кузнечные клещи во время раскопок 1937 г. найдены при водопроводных работах на Нут- ной улице, против дома № 23, на глубине 2 м и переданы экспедиции. Их значительная дли­на (0.77 м), а также плавная кривизна и вытя­нутость губ (одна из которых немного обло­мана) свидетельствуют о высокой технике куз­нечного дела (рис. 19б).

Выше описаны крицы (рис. 19в).

Скобель (СИ-7, ширина 0.1 м), т. е. ору­дие для сдирания коры с бревен и для стро­гания, уже описан мною в связи с находкой такого же скобеля при моих раскопках в кур­гане XIII — XIV вв. в Царицыне под Москвой, там мною приведен ряд данных по истории этого орудия.^{49 50 *} Его широкая и тонкая остро­лезвийная пластинка имеет дугообразную и сводчатую форму, две ручки в плане перпен­дикулярны этой пластинке, у описываемого экземпляра обе они обломаны. Он найден в третьем слое (рис. 19г). Царицынский ско­бель совершенно подобен новгородскому, но он немного меньше и сохранил целиком одну из своих ручек. Найден на Славне и второй скобель (ШМ-6, длина 0.14 м), но от него со­хранилась лишь одна сторона, зато с ручкой.

Топор (УЕ-5, длина 0.19 м) похож на многие курганные и городищенские топоры. Он найден во втором слое (рис. 19<3). Наибо­лее полная аналогия ему встречена в кургане у Капшейлы близ города Олонца. Найден на Славне и второй топор (ФЛ-8), но обло­манный.

Серп (ФМ-8, длина 0.52 м) встречен в треть­ем слое (рис. 20а). Он ближе всего подходит к серпу, найденному в кургане XI —- XII вв. у Большой Бремболы близ Переяславля-За- лесского при раскопках Уварова (изданные рисунки не совсем точны), для которого мною вычислено уравнение.⁶⁰ Найден на Славне и второй серп (ПГ-4), но от него сохранились лишь обломки, равно как и от косы (РГ-6).

Ножей встречено много больше, чем всех других орудий труда, а именно 130. Все они обычного древнерусского типа ⁶¹, с прямой спин­кой и слегка изогнутым лезвием, однолезвий­ные. Длина их (с черенком) колеблется от 0.05 до 0.25 м, а у большинства от 0.12 до 0.15 м.

Кресала, т. е. орудия для высекания огня, в древней Руси встречаются двух типов: ободковые и калачевидные. Оба типа много раз изданы. На Славне решительно преобладали ободковые, их найдено одиннадцать, а калачевидное только одно (обломанное). Ободок снаружи, как обычно, четырёхугольный (с не­много выгнутыми боками), внутри, как обыч­но, близок к овалу (рис. 206; длина изобра­женного здесь экземпляра 0.06 м).

Из орудий труда можно еще назвать две стамески (тонкие, плоские и прямые, ШК.-6, длина 0.09 м, ОД-10, длина 0.14 м), три кочедыга (ЦГ-7, длина 0.08 м, ФВ-9, длина 0.23 м, ОД-10, длина 0.07 м), 13 шильев (из них 5 найдено в квадрате ФВ рядом с золь­ником). Ножницы выше описаны (см. зольник).

Оружие представлено двумя копьями и тре­мя стрелами.

Одно копье (ШЕ-2, длина 0.19 м), тре­угольное, имеет много приблизительных анало­гий в археологических материалах нашей стра­ны; этот простой тип держался в течение всего средневековья. Найдено оно в первом слое, куда, вероятно, попало из перекопа (рис. 20е).

Другое копье (ЧЬА-5, длина 0.08 м) пико­видное и четырехгранное; с XV до XVII в. это наиболее распространенные копья. Наш нов­городский экземпляр своеобразен, он массивнее и короче, чем другие копья этого типа. Найден он во втором слое, что соответствует приведенной дате (рис. 20г).

Первая стрела (УД-9) имеет очертания четырехгранной пирамидки с шейкой и упором на черешке. В коллекциях Исторического му­зея имеется ряд аналогий: в домонгольских городищах Остерский Городец (на Чернигов­щине) и Старая Рязань, во владимирских курганах того же времени⁵² и т. д. Найдена она в третьем слое (рис. 20д). Длина 0.037 м.

Вторая стрела (Воскресенский раскоп, кв. 37, пл. 6) вытянутая, ромбовидная, почти ромбическая, с тонким черешком имеет в Историческом музее тоже аналогии из Старой Рязани и владимирских курганов, но найдена она во втором слое (рис. 20е). Длина 0.053 м.

Третья стрела (ИЧ-6), лавролистная и втульчатая, принадлежит к типу, который у нас встречается только в Прибалтике. В Исто­рическом музее он представлен в материалах могильников Латвии (Шлоттенгоф, раскопки Богоявленского, и др.). В Новгород он проник таким образом от ближайших западных со­седей. Найдена эта стрела в кладбищенском слое XV в. (рис. 20яс). Длина 0.065 м.

Итак, стрелы в Новгороде встречаются гораздо реже, чем в других русских городах. Объясняется это, я думаю, тем, что Новгород почти не подвергался осадам. Вспомним многочисленные летописные рассказы о стре­лах, летевших во время осад «аки дождь» в другие города. От этих осад и остались стре­лы, изобилующие в культурном слое многих среднерусских городов.⁵³

Тринадцать раз встречены так называемые шипы гнездовского типа, состоящие из острия, сваренного со скобой. Шесть из них залегали во втором слое и семь в третьем. Они вполне подобны шипам, часто находимым в гнездовских курганах X в.⁵⁴ и прикреплявшимся к обуви, вероятно, для хождения по льду. Судя по стратиграфии, они применялись гораздо дольше, чем до сих пор считали (рис. 20з; длина изображенного здесь экземпляра 0.06 м).

Шпора (РГ-13, длина 0.14 м) имеет кониче­ское острие и изогнутые под тупым углом концы скобы. На них ушки для привязывания. По классификации Деммэна, шпоры с подоб­ными коническими длинными остриями рас­пространены во всей Европе IX—XIII вв.⁵⁵ С XIV в. повсеместно господствуют шпоры со звездчатыми колесиками, встречаемые и у нас, в том числе найденные в Новгородской земле при курганных раскопках Л. К. Ивановского (Исторический музей). Наша новгородская шпора лежала на очаге под настилом, в самой древней части третьего слоя.

Из железных изделий найдены еще 2 ско­вородные рукояти, 20 скоб, 8 дверных пробоев, 40 крюков, 8 дверных накладок, 11 ключей, 37 колец, 18 обувных подковок и 1 лошадиная подкова. Больше всего, конечно, железных гво­здей: их 563, шляпочные гвозди преобладают над костылями (во всех слоях и пластах).

Из свинцовых изделий наиболее интересны две хорошо читаемые печати. Это обычные вислые печати древнерусских документов. Форма их круглая.

Одна из них (ФК-6, диаметр 0.025 м) имеет на лицевой стороне изображение святого- с текстом под титлами «Двд», на оборотной сто­роне надпись в четыре строки, «печть ново- торж скогона местни». Последние две буквы «ка» не поместились. Между второй и третьей строчками крест, над ним точка (рис. 21а). Новый Торг, ныне Торжок, был известным новгородским пригородом. Данного наместни­ка, судя по изображению тезоименитого свя­того, звали Давидом. Совершенно такая же печать найдена в 1879 г. в самом Торжке на огороде, и, судя по рисунку, изданному А. К. Жизневским, оба экземпляра сделаны с одной матрицы.⁵⁶ А. В. Орешников сближает находку 1879 г. с печатью, найденной в 1843 г. в Московском Кремле, в кладе XVI в., по­скольку на той совершенно такое же изобра­жение св. Давида, хотя на обороте не над­пись, а крест.⁵⁷ Остробородый святой изо­бражен погрудно на толстом и невысоком столбе или дереве, он определен А. В. Ореш­никовым, указавшим на описание св. Давида Солунского в иконописном подлиннике: «сед аки Власей, седит на дереве, древо велико, от земли низко». Печати новоторжских намест­ников известны и с другими именами. С име­нем Алексея их целый ряд: одна из них най­дена в том же московском кремлевском кладе XIV в., некоторые сохранились в Москве, в Центральном государственном архиве древ­них актов, другие найдены в бывшей Тверской губернии.⁵⁸ Есть печать с именем Ивана (происхождение неизвестно).⁵⁹ С именем Ва­силия две печати найдены в бывшей Твер­ской губернии⁶⁰ и одна в Крыму, в Херсонесе.⁶¹ Связи этого города с Новгородской землей бесспорны; Миннз отмечает в этой связи найденный в Херсонесе клад новгородских гривен; городская жизнь в названном древнем городе длилась до XV в.⁶² Надпись на оборотной стороне всех перечисленных печатей одинакова по тексту, но различается по орфографии. Находки их группируются преимущественно вокруг самого Торжка, раскопки дали теперь одну и в Новгороде, пригородом которого был Торжок. А. В. Оре­шников по упомянутому московскому кремлев­скому кладу датирует печати новоторжских наместников преимущественно XIV в., что подтверждается и формой букв. Новгород­ская стратиграфия этому соответствует, печать найдена в избе игрушечника непосредственно под засыпкой 1335 г.

Вторая печать (ХК-7, диаметр тоже 0.025 м) на лицевой стороне имеет надпись в три стро­ки «Са вина печат» (имя, таким образом, дано не фигурой тезоименитого святого, а непосред­ственно), на оборотной стороне надпись в четыре строки «тию наноу гродск го» (рис. 216). Эта находка напоминает о том, что раскопки могут давать новые сведения и по политической истории Новгорода: ведь должность тиуна новгородского в летописях и актах неизвестна (упоминаются тиуны вла­дычные, княжеские, боярские и т. д.). Такие же неизданные и даже неописанные печати обнаружены мною в обширных сфрагистических собраниях Новгородского музея, это случайные городские находки. Одна из них принадлежит тому же тиуну Савве и имеет такой же текст. Другие отличаются по име нам: вместо «Савина», там читается «Ивано­ва», «Федорова», «Ондреева». Найденная при раскопках печать датируется стратиграфиче­ски тем же временем, что и печать наместни­ка, причем форма букв этому не противоречит. Она найдена тоже в избе игрушечника не­посредственно под засыпкой 1335 г.

Две подобные свинцовые вислые печати найдены в кладбищенском слое XV в., но они, к сожалению, не поддаются расшифровке. На одной из них (СК.-6, диаметр 0.02 м) неясная человеческая фигура, а надписи не видно. На другой (СМ-6, диаметр 0.03 м) рука (пять растопыренных пальцев, может быть, перчат­ка) и жезл; это возбудило интерес, поскольку посадницкий жезл составил, вместе со сте­пенью, основу новгородского герба;⁶³ к со­жалению, несмотря на консультацию ряда специалистов, не удалось прочесть неясные буквы этой печати; не выяснено даже, русские они или латинские.

Кроме печатей, из свинца сделаны две не­большие пломбы (ТД-4 и Посольский раскоп,- кв. 3, пл. 5, длина обеих по 0.02 м). Обе они плоские, форма их почти квадратная, на обеих вытиснен один и тот же знак, состоящий из трех колец (рис. 21в). Я в предваритель­ном сообщении ошибался, видя здесь сходство со знаками на рязанских монетах,^{64 * *} сходство скорее с самаркандской тамгой Тимура, хотя прямые сближения преждевременны. Обе пломбы найдены во втором слое. ’

Изделия из меди и ее сплавов лучше не разделять: есть ряд постепенных переходов от меди к бронзе и от бронзы к так называе­мому белому металлу.

Печатей, предназначенных для оттискива­ния изображений на воске и подобных материалах, найдено две. Одна из них предста­вляет собой плоский щиток и имеет на обрат­ной стороне маленький вертикальный полу­овальный ободок, за который надо было дер­жаться при оттискивании. Этот ободок служил и для подвешивания печати (ее могли носить на поясе). Изображение выпуклое, оттиск получался вдавленный. Представлен мохнатый зверь с когтистыми лапами и поднятым пу­шистым хвостом (ЧЛ-5, ширина 0.025 м). Такая же печать найдена в Прикамье, в селе Ильин­ском, на реке Обве, к северу от Молотова; А. А. Спицын датирует ее XIII—XIV вв., но неуверенно.⁶⁵ Звери очень похожи, даже в деталях, хотя отлиты в разных формах, раз­меры тоже совпали, совпала и общая фигура предмета — щиток и ободок. Различие только в том, что камский щиток круглый, а нов­городский миндалевидный; впрочем, рабочая часть и у него круглая; зверь на обеих печатях находится в кольцевидной выпуклой рамке. Старинные тесные связи Новгорода и Верхне­го Прикамья общеизвестны. Описываемый щиток найден во втором слое (рис. 21г).

Вторая подобная печать включена в пер­стень. Это круглый щиток с вдавленным изо­бражением, оттиск получался выпуклый. Пред­ставлен зверь вроде коня, но вместо ног у него какие-то клешни; хвост поднят; вокруг зигзаговый ободок (СЛ-5, ширина 0.02 м). Сход­ство с печатными перстнями XVI—XVII вв. имеется, но точные аналогии мне не известны. Фигурки, стоящие на клешнях, довольно обычны в новгородских книжных инициалах XIV в., но сходство и здесь довольно отдален­ное. Печатный перстень найден в кладбищен­ском слое XV в. (рис. 215).

Дважды найдены нательные кресты — энколпионы или, точнее говоря, их отдельные створки. Первый (ФВ-5, длина 0.07 м) имеет усложненную ломаными очертаниями форму, мало похожую уже на крест. Изображено «распятие с предстоящими», по бокам ангелы, вверху лики солнца и луны. Крест распятия восьмиконечный. Это лицевая створка. Со­вершенно такой же энколпион, совпадающий во всех деталях, издан Б. И. Ханенко и да­тирован XIII в.⁶⁶ Наш новгородский экземпляр найден во втором слое, что может объясняться Длительностью бытования (рис. 22а).

Второй нательный крест (СК-7, длина 0.1 м) имеет круглые расширения концов. Совершен­но такой же, совпадающий во всех деталях, издан В. Н. Перетцом и датирован XV в. или первой половиной XVI в.⁶⁷ Это оборотная створка. Центральная фигура, по определению В. Н. Перетца,— Иоанн Предтеча, а восемь святых, изображенные попарно в четырех круглых клеймах на концах креста, едва ли могут быть определены, названный исследова­тель воздержался от их истолкования. Надписи на обоих сравниваемых крестах стерты. Опи­сываемый новгородский экземпляр найден в кладбищенском слое XV в., что вполне соот­ветствует приведенной дате (рис. 226).

Медный грузик (У В-8, длина 0.05 м) груше­видный и сплющенный, вверху имеет петлю. Обе стороны орнаментированы: по краям растительный узор, в центре лицевой стороны в овале изображение птицы. Предметы со­вершенно такой же формы найдены в Киеве и изданы Б. И. Ханенко, который считает их боевыми гирями, т. е. гирями от кистеней.⁶⁸ Грузик найден в третьем слое (рис. 22в).

Своеобразен медный нож. Форма его листо­видная, лезвие тупое. В плоской рукояти про­резаны четыре круглых отверстия. Рукоять, составляющая с лезвием один кусок меди, по­крыта орнаментом в виде звериных голов (ЧВ-4, длина 0.095 м). Нож мог служить для линования пергамена. Других предположений пока нет. Найден он во втором слое (рис. 21ж).

Медная пластинчатая фигурная пластинка является, судя по ее форме, застежкой от книжного переплета (ЦМ-3, длина 0.045 м). Найдена она в первом слое, но попала туда, вероятно, из перекопа: слишком типичны для древней Руси покрывающие ее циркульный и городчатый орнаменты (рис. 21 е).

Медная прорезная пластинка, служившая, вероятно, накладкой на шкатулку или пере­плет, любопытна по своему узору, предста­вляющему узлы ленты, образующей петли на фоне кольца (РГ-11, длина 0.034 м). Это плетенка, хорошо представленная в новгород­ских книжных орнаментах. Аналогии данному ее варианту имеются в Цветной Триоди Ла­дожского Малышевского монастыря 1311г.⁶⁹ и в одной новгородской псалтыри XIV в.⁷⁰ Пластинка найдена в третьем слое (рис. 22г).

Из пряжек особо должны быть отмечены столь типичные для курганов Новгородской земли круглые нагрудные пряжки (с попереч­ной иглой), их две. Целиком сохранилась одна, она рубчатая, и на концах ее шишечки (ХК-7, диаметр 0.03 м), курганные ей аналогии

А. Спицын датирует XIV в.,⁷¹ найдена она в избе игрушечника, непосредственно под за­сыпкой 1335 г. От второй пряжки сохранился обломок, она трехгранная с загнутыми конца­ми (ЦВ-11), курганные ей аналогии А. А. Спи­цын датирует XI—XII вв.,⁷² найдена она в ниж­нем горизонте, ниже избы сапожника. Есть еще четыре мелкие пряжки простых очертаний.

Лировидных пряжек, столь распространенных в древней Руси, пока не найдено.

Медных пуговиц встречено 6, все они сферические.

Можно отметить медную булавку с зубчатой головкой (УМ-8, длина 0.08 м).

Среди найденных женских украшений кур­ганных типов выделяются две шумящие привес­ки в виде коньков. Шумящие привески сначала считались в археологии принадлежностью фин­ского наряда, но давно уже доказано, что они широко распространены также у новгородских славян и у восточных кривичей. Можно даже говорить о специфически славянских типах данных привесок, и с одним из них мы здесь имеем дело. Это полые коньки; А. А. Спицын называет их полыми уточками, различить коней от птиц в подобных стилизованных изображениях трудно, но морды скорее кон­ские. Первая привеска (рис. 22д) имеет одну острую морду с прорезными ушами и конской гривой в виде рубчатой полоски. Снизу ее окаймляет рельефный зигзаг, ниже идут четыре круглые кольца для подвешивания цепочек, которые здесь не сохранились (ХЛ-7, длина 0.04 м). Вторая привеска (рис. 22е) парная, у нее две морды, обе они широкие, одна смотрит налево, другая направо (в таких двуглавых конях многие исследователи видят олицетворение вечерней и утренней зари). Уши и здесь прорезные, внизу тот же рельеф­ный зигзаг, ниже на шести круглых кольцах висят цепочки, из шести цепочек две со­хранились целиком и две частично. Звенья их восьмерковидны, внизу висят раздвоенные грузики (ФЛ-7, длина 0.07 м). Такие полые коньки, двуглавые и одноглавые, обычны толь­ко в курганах Новгородской земли, притом не у води, а у новгородских славян; совпадают все детали: полость, формы морд (то острые, то широкие), прорезные уши, гривы, рельефный зигзаг в основании фигурки, звенья и грузики цепочек.⁷³ Это тип славянский: у камской чуди, у окской мордвы и т. д. шумящих привесок хотя и много, но они совершенно другие. В Эстонии описанные коньки встречаются редко и считаются привозными с востока.⁷⁴ Вне Новгородской земли только в костром­ских славянских курганах их довольно много, но и там они не очень типичны.⁷⁵ В виде ред­чайших исключений они доходят до Киевской земли,⁷⁶ до Владимирской земли⁷⁷ и до Ка­мы. ⁷⁸ Итак, описанные фигурки надо признать характерными для искусства новгородской деревни. Коньки, близкие к нашим, А. А. Спи­цын датирует XIII в.^{79 80} Обе эти привески лежали в избе игрушечника, под слоем засып­ки 1335 г. Связывать их нахождение со специ­альностью хозяина избы нельзя, он делал со­вершенно иные вещи, а эти коньки носились, вероятно, в его семье в качестве женских украшений.

В той же избе оказались еще две цепочки с грузиками от таких же привесок (ХЛ-7, длина 0.035 м, ФК-7, длина 0.04 м) и два таких раздвоенных грузика отдельно (ФК-7, длина 0.02 м, ХК.-7, длина 0.015 м). Вне дан­ного сруба эти деревенские украшения не встречены.

Круглая монетовидная привеска (ХИ-6, диаметр 0.03 м) покрыта тисненым узором в виде розетки из 18 лепестков, в конце каждого лепестка помещен циркульный кружок. Очень похожие привески с такой же розеткой и таки­ми же циркульными кружками на концах ле­пестков найдены в одном из владимирских курганов⁸⁹ и в городе Сураже, Брянской об­ласти ⁸¹ (ни условия находки, ни дата в обоих случаях не известны). Описываемый предмет найден все в той же избе игрушечника, столь богатой находками, под засыпкой 1335 г. (рис. 22ж).

Можно отметить еще одну привеску, в фор­ме ореха, со штриховым орнаментом (ФЕ-4, длина 0.03 м).

Трехбусинное височное кольцо (C3-13, диаметр 0.03 м) поломано. Бусы гладкие и шарообразные, они отлиты вместе с кольцом. Литейную форму для производства таких укра­шений я нашел в курганном погребении XIII— XIV вв. в Митяеве в Московской области.⁸² Описываемое кольцо найдено на очень боль­шой глубине, но возле жомов, оно могло по­пасть туда в XIV в. при их засыпке.

Медных проволочных простых колец найде­но 22.

Кусок медной проволоки завит в две пря­ди и является, по-видимому, заготовкой для производства браслетов (СГ-12, длина 0.08 м).

Медные витые браслеты с петлями на кон­цах, столь типичные для поздних русских деревенских курганов, встречены трижды, все в обломках. Один из них (ХК-6) тройной (из проволоки, сложенной втрое), другой (СД-13) четверной, третий (ФЕ-5) витой 2X3. Первые два типа появились в XIII в., третий в XIV в.⁸³ Условия находки новгородских славенских браслетов этому не противоречат. Тройной браслет найден в избе игрушечника, непосред­ственно под слоем засыпки 1335 г. Четверной браслет, хотя и оказался на большой глубине, но возле жомов, и попал туда, вероятно, при их засыпке в том же году. Наконец, браслет 2X3 лежал во втором слое.

Все вещи, найденные при раскопках в Нов­городе на Славне, хранятся в Историческом музее в Москве. На них составлены описи. Вещи 1932 г. включены в инвентарь под № 75131, вещи 1934 г. под № 77623, вещи 1936 г. под № 78439, вещи 1937 г. под№ 78681. Раскопки на Славне заложили основы археологии Новгорода. Счастливое установле­ние дневного уровня 1335 г. позволило точно датировать ряд сооружений и вещей и на­метить хронологическую шкалу для новгород­ских городских слоев. Находки вещей, воз­раст которых известен, все уложились в эту шкалу. Каменная стена 1335 г. меняет пред­ставления о древнерусской фортификации. Вскрытые ремесленные мастерские XII— XIII вв. характеризуют облик ремесленного города и дают ценные материалы по истории техники. Материальная культура Новгорода вечевой эпохи изучена на Славне впервые и всесторонне, найдены первоклассные образцы орудий труда и произведения прикладного искусства. Есть оружие, печати с надписями и многое другое. Сохранность дерева позволи­ла изучить деревянное строительство. Город­ские погребения с монетами XV в. тоже яв­ляются новой научной темой. От раскопок на Славне экспедиция перешла к раскопкам на Ярославовом Дворище, где еще яснее стала высота культуры древнего Новгорода.

Оглавление.

Арциховский А.В. Раскопки на Славне в Новгороде 8